– В нашей семье давно не было огненных магов. – Отец светился от гордости. Он подошел к младшему сыну и с чувством похлопал его по плечу. – Замечательно, что Драконы понемногу возрождают в себе связь со всеми стихиями. Отныне и великий дар огня послужит нашему дому – чего еще я могу желать как глава семьи? Джонас, – отец повернул сына к себе лицом, – ты оправдал мои надежды. Спасибо, сын.

Воодушевленный хозяин дома вернулся к гостям и остаток вечера принимал от них поздравления. Все последующие разговоры были о будущем Джонаса, его талантах, которые окрепнут под присмотром учителей городской школы, и большом будущем, которое ждет мальчика. Пожилая дама, кровная родственница Куниц, предрекла, что младший сын Драконов превзойдет старшего, на что Мейсон, находясь по другую сторону стола, лишь холодно улыбнулся. Слова эти еще долго не выходили у него из головы.

Но как бы ни было неуютно старшему сыну Драконов, его брат сейчас находился в худшем положении. Джонас, наскоро выдумав предлог, под которым смог покинуть праздничный стол, скрылся с глаз матери. Причину взволнованная хозяйка додумала сама: ее сыну наверняка хотелось потренироваться с новообретенным огнем подальше от лишних глаз.

Сам виновник спонтанного праздника, в который превратился обычный воскресный обед, сейчас искал место, где сможет дать волю подкатывающей к горлу панике. Слезы душили его, от страха дрожали колени. Джонас влетел в кабинет отца, врезавшись в мягкое кресло. И так и остался возле него, на коленях, пряча голову за округлой спинкой.

За его спиной осторожно закрылась дверь, и тихий шелест платья выдал гостью, что помешала уединению. На плечо легла тонкая рука, но Джонас скинул ее, впервые ощущая злость на подругу.

– Так надо было, – прервала всхлипы мальчика Айя, присев рядом. Тень от большого кресла полностью укрывала друга, и на миг ей стало страшно – вдруг из-за ее обмана он однажды потеряется в таком же мраке? Айя надеялась, что бессильный Джонас не закроется от людей, как в прошлом это сделал ее брат. Отсутствие магии уже погубило одного дорогого ей человека – второму она не позволит совершить те же ошибки.

– Почему ты не сказала? – услышала принцесса. – Почему не предупредила, что хочешь обмануть всех сегодня?

– Я…

– Почему обманула меня? – обреченно спросил Джонас, поворачиваясь лицом к подруге. Айя видела бездну отчаяния в его глазах, словно она протянула ему, жаждущему, стакан с водой, в котором оказался уксус.

– Ты не умеешь врать. Особенно маме. Она бы почуяла неладное. Я уже видела, чем это может закончится. Прости меня, Джонас. – Айя потянулась к другу, обнимая его за дрожащие плечи. – Ты должен был сам поверить, чтобы и другие не усомнились.

Они просидели в кабинете еще долгое время, пока драконий сын приходил в себя. Казалось, он потерял волю к жизни – все в его глазах теперь не имело цены. Что стены перед ним, что стопка книг, что тарелка с яблоками – пусть все одинаково сгниет хоть за век, хоть в эту же минуту. В жизни Джонаса не будет мига ценнее, чем тот, когда он почувствовал себя равным остальным.

– Я был счастлив, – прохрипел мальчик, уложив голову на острые коленки. Орлиная наследница не ответила, только опустила ладонь на макушку Джонаса, приглаживая его светлые волосы. Так делала мама, когда Айе было плохо. Так уходили печали. Оставалось только переждать какое-то время, чтобы появились силы, и надеяться, что когда-нибудь она найдет то, что подарит другу столько же счастья, сколько она сегодня отняла.

* * *

– Смотрите-ка, – протянул Лука. По голосу было слышно, как он доволен собой. Чувствовал себя триумфатором в заведомо выигранном сражении. До чего же меняются дети – некогда добрый мальчик словно набрался в грязном колодце злости и теперь очернял любое хорошее воспоминание о себе. Ведь сын Куниц когда-то не гнушался играть вместе с отпрыском Драконов, а сейчас только и делал, что задирал тихого одноклассника при каждой удобной возможности.

Джонас, скользя руками по мокрому полу, отплевывался от воды. Где-то позади не умолкала Лацерна, но хозяин в третий раз приказал ей не вмешиваться. Не хватало только превращать стычку в настоящую бойню. Против его защитницы, конечно, и пятерка приспешников Луки не справится, но тогда в бой вступит хранитель самого задиры. Пусть кунице в малой форме не выстоять против дракона, но на шум от их драки сбежится половина школы. Подобных ситуаций Айя просила избегать всеми силами.

– Он даже не пытается постоять за себя. Я не видел ни единого всполоха огня. Ты настолько напуган? Тихий маленький дракон, может, ты на самом деле кошка? – поддразнил Лука, и подошва его блестящей туфли опустилась на ладонь Джонаса. В руке что-то противно щелкнуло, и под кожей словно разлился горячий суп.

– Отчего же огненный маг такой трусливый? Говорят, что вспыльчивость – главная черта хозяина огня. Но, если подумать, – задира нагнулся к самой голове Джонаса, и его слова противно осели на коже, – я никогда не видел огонь в твоих руках. За целый год – ни разу. Может, ты и свечи зажечь не в состоянии? Летние экзамены ты небось не прошел, а откупился?

Джонас нервно сглотнул. Голова кипела, сознание металось между болью в руке и этими словами. Разгоралась паника. Лука оказался слишком близок к истине. Нужно было что-то сделать, как-то увести его мысли в сторону, не дать ему сообразить… Где же Айя, когда она так ему нужна?

– Ты так пристально следишь за моими успехами – неужто завидуешь? – выплюнул Джонас, и его недруг позеленел от злости. В отличие от Луки, драконий сын был примерным учеником и на всех теоретических занятиях получал высший балл. С практическими было сложнее – их он избегал всеми правдами и неправдами. За целый год Джонас побывал только на одном практическом занятии, где огонь вместо него создала Айя. Лука, к сожалению, этого не видел.

Зная, что задел врага за живое, наследник Драконов добавил, уводя тему в другое русло:

– Ты никак не можешь забыть свой проигрыш, когда мы были детьми? Я вырос, Лука, и ты перерасти, наконец, проигранную песочницу.

– Глядите-ка, кошка показала когти! – выплюнул сын Куниц. Злость в мальчике требовала выхода, но магия не приходила – слишком уж его затронули слова противника. Поэтому Лука, опрокинув Джонаса на спину, недолго думая, врезал ему кулаком по лицу. Довольный гомон друзей подсказал, что они поддерживают его выбор, и мальчишка раззадорился. Лацерна протяжно взвыла, но одноклассники преградили ей путь. Они знали, что надолго не задержат дракона, но хотели увидеть, как поведет себя Лука.

Тот наносил удар за ударом, но Джонас молчал, и безнаказанность Луки открывала ему новые грани удовольствия. Чувствуя собственное превосходство, сын Куниц не сразу заметил, как в руке его соперника появился огонь. Синее пламя пеленой накрыло голову обидчика, и горло задиры прорезал крик. Он не мог открыть глаза, только чувствовал, что его подхватили под руки и оттащили. После чего Лука потерял связь с миром.

Джонас осторожно поднялся, наблюдая, как скрываются в конце коридора враги. Лацерна громко шипела, ходила вокруг него, не останавливаясь, словно хотела убедиться, что он может стоять на ногах. Наконец дракониха остановилась у руки, в которой ранее полыхал огонь. Кожа все еще была красной и горячей. Лацерна, потершись об нее, принялась вылизывать ладонь хозяина.